Стивен Кинг - Противостояние [= Армагеддон]. Книга первая
— Привет мама!
Она смотрела на него, не произнося ни слова, и сердце в груди Ларри внезапно забилось, как пташка в клетке. Ему стало страшно, что она сейчас вдруг повернется и уйдет, оставив его одного, скроется за углом и он никогда не увидит ее.
Потом она тяжело вздохнула, как человек, собирающийся поднять тяжелый груз. А когда она заговорила, ее голос был таким естественным и мягким, что Ларри забыл свои первые впечатления.
— Привет, Ларри, — сказала она. — Подойди же ко мне. Я знала, что это ты, когда заглядывала в окно. Давай же поднимемся в дом. Если бы ты знал, как он мне опостылел!
Она повернулась и стала подниматься по ступенькам. Ларри следовал за ней.
— Мама?
Мать обернулась, и Ларри неловко обнял ее. Ему хотелось заплакать; это был момент Величайшей Близости между ними. Потом мать ласково оттолкнула его; ее глаза были сухи.
— Пойдем, я приготовлю тебе завтрак. Ведь ты всю ночь провел за рулем?
— Да, — ответил он слегка дрожащим от избытка чувств голосом.
— Тогда пойдем. Лифт поломан, но нам нужно подняться только на второй этаж. Миссис Хелси с ее артритом гораздо хуже. Она живет на пятом. Не забудь вытереть ноги о половик. Если ты этого не сделаешь, мистер Фримен растерзает меня на мелкие кусочки. Он считает грязь и пыль своими личными врагами. — Они прошли целый пролет. — Ты в состоянии съесть яичницу из трех яиц? И еще я пожарю гренки, если ты не возражаешь. Идем же.
Она отперла дверь, и они вошли в квартиру. Здесь ничего не изменилось. Даже темно-коричневые тени и запахи кухни были теми же самыми.
* * *Элис Андервуд поджарила ему три яйца, бекон, гренки, сварила кофе. Когда он справился со всем, кроме кофе, он закурил сигарету и отодвинулся от стола. Мать негодующе посмотрела на него, но ничего не сказала.
Поискав, куда стряхнуть пепел, Ларри решил воспользоваться кофейным блюдцем; мать твердо отвела его руку и подала ему раковину, стоящую обычно на комоде. Ларри подумал, что блюдце вполне бы могло подойти, но решил не возражать. С матерью не имело смысла спорить, потому что она всегда была уверена в своей правоте.
— Итак, ты вернулся, — сказала Элис, беря с маленького столика какое-то вязание и принялась за работу. — Что же привело тебя?
— Я очень соскучился, мама.
— Почему же ты тогда не писал мне? — Она пожала плечами.
— Ну, я не очень-то большой мастер писать, — Ларри крутил в пальцах сигарету. Дымок спирально подымался к потолку.
— Повтори еще раз.
Он улыбнулся:
— Я не очень-то большой мастер писать.
— Ты, как всегда, врешь матери, Ларри.
— Извини, мама. Расскажи, как ты живешь.
Она отложила вязание.
— Не так плохо. Побаливает спина, но я спасаюсь таблетками. И делаю гимнастику.
— Ты не пробовала массаж?
— Только один раз. У доктора Холмса.
— Ты хорошо выглядишь. Совсем как девушка. — Он лгал, но знал, что ей это будет приятно. Но сейчас лишь легкая улыбка коснулась ее губ. — В твоей жизни, наверное, есть новые мужчины?
— Несколько, — ответила она. — А у тебя?
— Пока обхожусь без мужчин, — серьезно ответил он. — Девушки есть, а вот мужчин нет.
Он надеялся рассмешить ее, но она опять только слегка улыбнулась. Я вношу неудобства в ее жизнь, подумал Ларри. Беспокою ее. Она не ждала моего появления, да и прошло уже три года. Она хотела бы, чтобы я поскорее исчез.
— Все тот же Ларри, — произнесла она. — Никогда не был серьезным. Совсем изменился.
— Что ж, мама, таков любой холостяк.
— Похоже, ты навсегда останешься им. Тебе никогда не найти порядочную девушку из хорошей католической семьи. А мне бы этого так хотелось!
Ларри пожал плечами, напуская на себя прожженный вид. Мать, заметив это, решила изменить тему.
— Я слышала по радио песню, которую ты написал. Я говорю людям, что автор — мой сын, Ларри. Но большинство мне не поверило.
— Ты слышала ее? — Он был удивлен, почему она сразу не сказала об этом.
— Конечно, ведь ее все время передают по этой молодежной станции ВРОК.
— И тебе понравилось?
— Как и любая другая музыка. — Она пристально посмотрела на сына. — Бывают песни и похуже.
Ему хотелось вскочить, но он сдержался.
— Не очень любезно с твоей стороны, мама. — К его лицу прилила кровь. Он не ожидал такого прохладного отзыва.
— Слишком много эмоций. Эмоции нужны не в песне, а в постели, — шутливо сказала она, давая тем самым понять, что обсуждение окончено. — И потом, что случилось с твоим голосом? Создается впечатление, будто поет черномазый.
— Сейчас? — Он был изумлен.
— Нет, по радио.
— Это такая манера, понимаешь…
— Что ж, это не мое дело, — быстро перебила его Элис. — Скажи лучше, они расплатились с тобой или ты взял эту маленькую машину в кредит?
— Они много заплатили мне, — сказал он, и это вновь была ложь, хотя и недалекая от правды. — Я уже почти выплатил деньги за машину.
— Эти кредиты до добра не доводят, — убежденно сказала мать. — Из-за них обанкротился твой отец. Доктор сказал, что он умер от сердечного приступа, но это не так. Он умер от разбитого сердца. Он по уши завяз в невыплаченных кредитах.
Все это Ларри уже слышал много раз и сейчас только кивнул. Он знал, что Элис приставала к отцу, которого всегда считала неудачником, но спорить было бесполезно. Такова мама!
— Ты намерен задержаться здесь Ларри? — тихо спросила она.
Он нерешительно спросил:
— А как бы ты хотела?
— У меня есть свободная комната. Если в ней убрать и перенести туда кровать, ты мог бы пожить в ней.
— Что ж, если я не помешаю тебе… Но это недолго. Всего пару недель. Мне бы хотелось кое-кого увидеть… Марка… Галена… Давида… Криса… всех ребят.
Она встала, подошла к окну и распахнула его.
— Оставайся, сколько захочешь, Ларри. Может быть, ты не поверишь, но тебе действительно рада. Мы не очень хорошо попрощались. Было сказано много резких слов. — Она открыто посмотрела на сына. — Но я забыла это, давно забыла. Все было потому, что я слишком люблю тебя. Я никогда не могла сказать этого прямо и поэтому пыталась выразить это другими способами.
— Ладно, все в порядке, — Ларри уставился в пол. — Слушай, я могу дать тебе денег на хозяйство.
— Если хочешь. Но в этом нет необходимости. Я работаю и достаточно зарабатываю. А ты — все еще мой сын.
Внезапно по щекам Ларри покатились слезы. Ничто не постоянно, думал он. Мать изменилась! Наверное, изменился и он, но не так, как ожидал. Она стала сильнее духом, а он — слабее. Он вернулся домой не потому, что ему было нужно куда-то уехать. Он вернулся потому, что боялся и нуждался в ней, своей матери.
